Black Metal сегодня. Углубленное обсуждение Options

[vosmidesijatye]

В теме предлагаю порассуждать на следующий блок вопросов:

1. БМ сегодня: планомерное развитие, эволюция, ступор, деградация, смерть или ...?
2. Движущие причины развития/ступора/деградации?
3. Возможные прогнозы развития БМ


Пока есть сцены (Франция, Финляндия, Швеция, Норвегия, США, Латинская Америка и т.д.) и ИСТИННЫЕ АПОЛОГЕТЫ Lawless Darkness, несущие FUCKелы погибели и огня сцена не мертва как бы трупы и хипстота не извращались...и мы бы их в этом не поддерживали...

Прошу особо озлобленных/трепачей/трололо/неадкекват/А НА. ОПЯТЬ ВСЕ ПО 25 ОБСУЖДАТЬ

ИДТИ В ОПУ СРАЗУ.

[vosmidesijatye]

Насчет ЛюцыFUUUUUU!gum -

Lucifugum - Xa Heresy (2010)
Lucifugum - Vector33 (2005)
Lucifugum - Нахристихрящях (1999)

The rest - в жо.

[KoloboS]

Разве он нысы

Да. Ранее это было и в творчестве (времена демок Profane Solitude и альбомов "Вызов" и "Зима Людства"), затем исчезло с видимых фронтов, но осталось на личном уровне, о чем он говорил в интервью для dark stronghold web-zine. Видимо ныне это только проекция определенных мизантропических убеждений на современные постпостструральномодернисткие постреалии, выражаясь лексиконом Александра Гельевича)

Разве он не Наумчук стайл?

Нет, наумчукстайл - это Gromm и Коса. Неплохие команды, особенно первые, но славовское "Злопоглощение", честно, осилил послушать целиком 2 раза...

А как вам Люцыфугум после эры Фауст/Бал а Мут ?

"Социопат: философия цинизма" и "Высшее Искусство Геноцида" были шедеврами Черного Мыслеобраза скомпонованного в музыкальный ящик (аж языком Хлыста заговорил!))... "Клеймо Эгоизма" до сих пор остается для меня одним из самых загодочных и нераспознанных альбомов в истории ВМ, к попыткам понимания которого я периодически возвращаюсь. "Назад к порубаным корням" - не понял, ни музыку, ни концепцию. "Вектор 33" хорош своей прямолинейностью, но превосходящая степень сырости заставляет включать его крайне редко. "Involtation" уже получился скучным, и не спасли его вставки из американской библии... А то, что творится последние годы... даже и не знаю, как на это реагировать. Все эти лирические измудрения на пустом месте, "червиплесбожизни" и прочее - как-то не по мне. Кто-то сострил сказав, что "скоро они будут петь вообще с одними согласными для большей язвитости". Хотя, последний трек на "Xa Heresy", где Стаббат кричит безумным голосом "Я вижу мир, что смотрит на меня со дна могилы", заставляет переслушивать данный СД, но всё же, по большей части, именно ради этого момента. Как-то так.
Тем не менее, мнение о LUCIFUGUM вцелом у меня всегда было предельно положительное: как о раннем, так и о новом.

[vosmidesijatye]

KoloboS Приятно пообщаться с умным человеком, пишы больше и исчо.

[waldemardr]

Для меня LUCIFUGUM закончился на альбомах "Назад к порубанным Корням" и "Клеймо Эгоизма". Всё.
А квинтэссенция - это "нахристихрящях".

скоро они будут петь вообще с одними согласными для большей язвитости

...

(IMG:http://i41.fastpic.ru/big/2012/0624/72/ebe76371af75f4db9cce00be9779e772.png)

[vosmidesijatye]

psychonaut Спасибо за наводку на БЙГ, слушаю и кайфую, ЙУра молоток, отличный бм рубает!

[KoloboS]

Его предыдущий проект Omnia Orta Cadunt меня радует больше, особенно ЕР "Да будет Тьма!". Raw version of dark funeral...

[vosmidesijatye]

Чтобы не флуфлу с Махой в др. темах вот что у Черносмерти сильно по настоящему (тама же и рецы мои):

Blackdeath - Fucking Fullmoon Foundation (2002)
Blackdeath - Bottomless Armageddon (2003)

Остальное не тк сильно

[KoloboS]

Нет, Black Shadow - это клон DF, а здесь немного другое. Да и концепция отличается всё таки.

[psychonaut]

А ты называй меня Дульсинэя..Дульсинэя Тобосская. Красиво, правда?)

...ну я несовсем то имел ввиду. Хотелось как бы попроще да ласково, при том не подумай лишнего (IMG:style_emoticons/default/smile3.gif)

[waldemardr]

Возвращаясь к писателям-метафизикам и Мамлееву. Послесловие к работе "Судьба бытия" - очень в тему треда. Прочтите и сопоставьте прочитанное с Black Metal (настоящим, само собой) - многое встанет на свои места, я говорю о смысле Чёрного Металла как искусства.

Метафизика и искусство

Работа, которая ниже следует, написана мной давно, в шестидесятые годы. Но ее главный смысл, несомненно, связан со всей темой этой книги: по моему глубокому убеждению, искусство (в частности, литература) в некоторых случаях может быть важнейшей сферой выражения метафизики и философии. «Важнейшей» именно потому, что образ может быть «выше» идеи, ибо он более многопланов, более парадоксален, чем просто мысль. Поэтому литературный текст нередко бывает более глубок в философско-метафизическом отношении, чем собственно философский текст (или, по крайней мере. равноценен ему).

Для меня такие возможности искусства несомненны. Я могу это утверждать, так как непосредственно занимаюсь этими двумя сферами (литературой и метафизикой). Например, многие моменты и положения последней доктрины присутствуют в моем литературном творчестве (например, в романе «Последняя комедия», в первую очередь в центральной его главе — «Боль № 2»).

Все это лишний раз показывает метафизическую мощь искусства.

Здесь мне хотелось бы выразить, с одной стороны, свое понимание идеального искусства, и с другой — показать, каким образом могут взаимодействовать литература и метафизика. Тем более, что в Москве меня самого, как писателя, нередко рассматривали как «метафизического реалиста».

Совершенно ясно, что высокая метафизика может быть постигнута лишь в результате чистого созерцания и глубокого сверхрационального духовного опыта. Все наслоения типа эмоционально-душевных переживаний, низкого уровня понимания, примесь психики, а не духа, ведут к нелепым искажениям и вообще выдают за метафизику нечто другое. С другой стороны, настоящее искусство, как таковое, всегда имеет дело с подлинным, с реальным, и обладает способностью проникать за поверхность явлений. Правда, в искусстве может иметь значение и чисто субъективное начало (ибо наши переживания, фантазии — тоже своего рода реальность), но это не лучший вариант искусства. Поэтому метафизический реалист меньше всего должен быть романтиком; он должен быть сверхреалистом, что, конечно, включает, как начальный момент, глубокое знание видимой жизни (гораздо более глубокое, чем требовалось, например, для обычного реалиста XIX в.). Однако это знание видимой жизни должно являться для него лишь начальным моментом, за которым открывается его проникновение в более грозную реальность. Поэтому сама главная тенденция творчества предъявляет свои требования даже к изображению ситуаций обыденной жизни: здесь не место для интереса к мелочам и подробностям человеческого существования, которые не дают «окна» в более глубокую реальность; по существу, видимая жизнь для такого писателя становится символом или аналогом высших (или, наоборот, инфернальных) реалий, которые, однако, (поскольку такой писатель является реалистом), не даются здесь только намеком, в полутенях (или сюрреально. Для сюрреалиста или фантастического реалиста потустороннее «фантастично», субъективно, т. е. вытащено из собственного подсознания. Для метафизического реалиста потустороннее реально, поскольку он обладает возможностью в него проникать. Трудно представить что-то более противоположное метафизическому виденью, чем игра фантазии и субъективного произвола), как у символистов XIX-XX веков, а, наоборот, должны выступать обнаженно, зримо, подавляюще, оттесняя на задний план изображение низшей реальности и давая читателю ничем не прикрываемое видение бездн...

Разумеется, такое творчество предполагает наличие у писателя, мягко говоря, не совсем обычных свойств, но оставим пока эту проблему в стороне, а рассмотрим конкретно некоторые пути, следуя которым писатель может вводить метафизические реалии в свое творчество. Однако при этом необходимо сохранить суть искусства как искусства. Это означает, что какой бы сферы ни касался художник, даже самой абстрактной, он должен суметь превращать эту сферу в объект искусства, то есть подчинять ее специфической стихии искусства.

Начну с самого отвлеченного и неожиданного — с умения вводить, и не просто вводить, а грубо говоря, делать героями своих произведений сами философско-метафизические понятия, такие, например, как Ничто, вещь в себе, трансцендентное «Я». того чтобы это стало возможным, от художника требуется, конечно, владеть этими понятиями во всей их глубине и, кроме того. видеть их соотношение с другими, уже более обычными реалиями своих произведений. Иметь способность настолько свободно с ними обращаться, что вырванные, например, из того течения философской мысли, к которому они принадлежали, они несли бы в себе свою первозданную реальность в новую для них духовную среду, среду конкретного художественного произведения. Более того, включенные в текст произведения, в его стихию, объятые духовным виденьем художника, они могут в отдельных случаях приобретать некоторый сдвиг, т. е. иметь некий неуловимый оттенок, иную драматическую окраску, иное соотношение с миром. И, наконец, никто не запрещает художнику использовать свой опыт интеллектуального созерцания самых дальних сокровенных реалий при создании художественного произведения. Возможно даже, что в некоторых случаях сам художественный опыт, сам процесс творчества даст ему возможность для такого созерцания, или даже «процесс» творчества будет включать в себя это созерцание как таковое.

Совершенно очевидно, что в противоположность этому своеобразному варианту существует более явный и простой путь введения метафизического в сферу произведения, а именно: изображение метафизических ситуаций как в явном виде, так и в более скрытом, когда, например, одна и та же ситуация является отражением человеческих реальностей, но в то же время — и реальностей не человеческого порядка. Этот способ, как известно, был широко распространен в древности (вспомним мифы), и трудность здесь состоит только в том, чтобы художник был на уровне этих озарений, чтобы он обладал реальным духовидением. Разумеется, это совершенно невозможно, если сознание писателя не может выйти за пределы социальной и психологической сферы и слишком серьезно относится к видимому миру (или, наоборот, относится к нему слишком несерьезно).

Практически роль метафизической ситуации в данном произведении может даже играть философско-метафизическая система, уже в современно-классическом понимании этого слова. Теоретически даже такая громоздкая, как система Гегеля. Правда, такие построения обычно являются односторонним рационалистическим толкованием глубоких реальностей, известных древней традиции, а не метафизикой в собственном смысле этого слова. И тем не менее, поскольку в них часто содержится отблеск, пусть даже анти-тень чистой метафизики, то они могут быть пригодны для этой цели. По существу писатель-метафизик может сам создать подобные конструкции, пусть в миниатюрном виде, для использования их в своем романе или даже рассказе. Это не так уж сложно, как кажется, если учесть, что такие системы являются всего лишь интеллектуальной реакцией внешнего порядка на чуть воспринимаемые метафизические реалии. Труднее избежать духовного инфантилизма, свойственного таким системам. Однако, поскольку писатель относится к ним иначе, чем философ, поскольку он свободен от них, и может в том же произведении, в каком он использует данную систему, выходить за ее пределы, то он, как метафизик, может избежать такой опасности. Кроме того, уже как писатель; он должен, разумеется, подчинить любую философскую систему ткани своего произведения, превратить ее в элемент своего искусства, оживить своим видением (а не, прокомментировать с помощью художественных средств).

Теперь коснемся другого, более «трудного», пожалуй, более необычного, но, по-моему, необходимого пути. Речь пойдет об изображении человека как метафизического существа, т. е. о самих «героях» литературы в обычном смысле этого слова. Совершенно очевидно, что банальный, «видимый» человек не может представлять интереса для писателя-метафизика. Кроме того, такой человек (т. е. социально-психологическая сторона человека) прекрасно описан в литературе XIX в. Кажущаяся сложность такого человека является богатством на недуховном уровне, т. е. на уровне душевных переживаний, и по существу лучшее, что могла сделать такая литература — это показать ничтожество такого человека, что она блестяще и сделала. Привязанная иногда к такому человеку, к таким ситуациям, философия являлась чаще всего просто интеллектуальным обыгрыванием житейских ситуаций и не более напоминала философию, чем обычная человеческая речь. Разумеется, к метафизике все это не имело никакого отношения. Однако забавно, что иногда считалось, будто здесь речь идет о духовных проблемах, но нельзя забывать, что слова в наше время обесценились, стали употребляться для обозначения реальностей низшего порядка, не имеющих отношения к прежнему значению слова.

После того как обычный человек был исследован и была убедительно продемонстрирована его ничтожность, его тупик, в XX в. стали, как известно, искать других путей. Очевидна стала нелепость продолжения такого подхода к человеку, его исчерпанность, и просто неинтересность такого изображения. Наиболее естественным путем стал путь показа дальнейшей дезитеграции человека, его превращения в анти-героя, в тень, в игрушку неизвестных сил, его исчезновения. Кроме того, это уже попахивало отрицательной метафизикой, не говоря уже о том, что такой показ совершенно соответствовал совершающейся инволюции.

Итак, итогу нельзя отказать в честности, без которой, впрочем, искусство вообще невозможно. Этот итог, однако, возвышает искусство, как способ понимания современного человека.

Посмотрим теперь, какое понимание сущности человека было до начала рационалистической эпохи, скажем, в ближайшие к нам Средние века. Достаточно назвать Данте, как пример метафизического реализма. Или, с другой стороны, возьмите, например, духовную алхимию. Знание невидимого, скрытого человека там абсолютно несравнимо с тем мелким знанием о человеке, которое дает современная, самая изощренная психология. И это понятно, так как сама воля человечества была тогда направлена на высшие, нематериальные сферы. И лишь с резким изменением направления этой воли стали возможны открытия в низшей сфере, возможность которых была всегда, но которая игнорировалась, как не представляющая действительную ценность. Быстрота и легкость, с которыми совершались потом эти открытия, как раз показывают их принадлежность к низшему слою жизни. И это познание не только отчуждено от сколько-нибудь реального понимания высших начал в человеке, но и само может закрыть возможность видеть эти принципы.

Для писателя-метафизика задача, следовательно, состоит в том, чтобы обратить все свое духовное зрение на невидимого человека, интересуясь внешним человеком лишь постольку, поскольку в нем отражаются реалии скрытого, тайного, трансцендентного человека. Весь опыт основного направления в человековедении предыдущих нескольких столетий не существует, таким образом, для него. Он должен питаться из других источников.

Итак, не социальные, не душевно-психологические моменты в человеке интересуют писателя метафизика. Если же говорить об изображении метафизического начала в человеке, то можно указать на ряд способов. Например, это начало может изображаться скрыто, одним глубинным словом или фразой, одним образом или символом, но так, чтобы ясно ощущалось, что человек, о котором идет речь, не просто человек, а в его глубине, в его ауре, в его мистической тени темнеет иное существо, о котором он сам, как воплощенный человек, может быть, и не имеет никакого представления. Ибо воплощенный человек — это лишь часть всей ситуации человека, его души. Писатель в этом случае может и не пытаться «разгадать» это существо, пусть его тайна останется неразгаданной, но она есть, она видна, она действует, — и это уже большое открытие.

Разумеется, такой разрыв между скрытой и воплощенной сторонами души совсем не абсолютен. Другим образом внешний человек может быть изображен так, что его «эго», наоборот, служит окном в потустороннее, его активной тенью. И внешний человек тогда превращается в некую проекцию внутреннего. Так может быть в действительности, значит, так может быть и в искусстве. Третьим образом человек изображается как некая метафизическая сущность, как некая изначальная индивидуальная монада, возможно даже как метафизический архетип, как некое царство в самом себе — царство, конечно, не от мира сего. Отсюда ясно, что это не имеет отношения к «типу» человека и его характеру; речь идет о проникновении в метафизическую центросущность данного человека, в его изначальную глубинную тайну, постигаемые аналоги которой писатель изображает. Его герои, таким образом, изображаются, как некие метафизические монады. Другими словами, писатель-метафизик должен прикоснуться к тайне вечного бытия своих героев. В этом случае потустороннее более обнажено.

Правда, все это описывается в пределах человеческого языка, но если писатель действительно в это проник, то он может выразить свой опыт с помощью слова, используя все его необычные возможности (выразить относительно, разумеется).

Из этого далее вытекает, что не только человек может представлять интерес для писателя-метафизика. Действительно, когда ранее человек больше изображался как внешний человек, т. е. с психологической или биосоциальной стороны, то, естественно, что такой внешний антропоморфизм вытеснял все остальное, поскольку все остальные существа лежат вне этой частной плоскости бытия. Однако, когда мы проникаем вглубь, то не только человек, но, с одной стороны, природа, во всей своей скрытой инверсионной духовности открывается перед нами, а с другой стороны, уже нечеловеческие существа чисто духовного плана.

Даже. например, животные, во всей их символике и связи с невидимым миром, могут быть вполне достойным объектом, в той степени, в какой проникает вглубь, по ту сторону области, доступной профаническому сознанию, взгляд писателя-метафизика. Я даже не говорю сейчас о знаниях, связанных с какой-либо степенью посвящения. Поскольку в искусстве спонтанный индивидуальный акт откровения играет часто решающую роль, то речь скорее может идти, например, о личностных актах медитации или инспирации. Последнее, конечно, совершенно неизбежно, особенно тогда, когда речь идет о попытках изображения, насколько это возможно, нечеловеческих духовных существ. Однако это уже выходит из рамок нашей статьи.

Итак, нечеловеческий духовный мир тоже может открыться в метафизическом искусстве. Понятно, что неизбежно также употребление (в самых различных случаях) известной символики. Однако она должна употребляться там, где это действительно уместно; естественно, что писателю-метафизику, как духовному практику, будет открываться в его актах соответствующая символика, совершенно независимо от того, был ли он с ней знаком предварительно или нет; и тогда она уж действительно будет уместна, так как будет связана с той реальностью, которую он хочет приоткрыть в своем искусстве, а не взята извне.

Наличие практики вообще меняет ситуацию писателя. Действительно, коммуникация играет уже второстепенную роль; наслаждение процессом творчества тоже отступает на второй план; главным становится акт саморасширения, акт приобретения темной короны, акт практики. Тогда высшее искусство, сближаясь с близкими ему сферами, несет цель в самом себе. В сущности, писатель тогда может писать только для самого себя; ведь только для самого себя совершает свои духовные действия йог; свидетелями становятся только Высшие Силы; однако коммуникативность, общение не могут исчезнуть полностью, являясь скорее уже не достоинством, а жертвенностью (со стороны художника).

Однако тайный смысл высшего, метафизического искусства — в замене жертвенной, золотой короны монарха (короны, изливающей свет, во внешнее), темной короной посвящения, короной абсолютного углубления.

Писателю-метафизику не стоит, я думаю, уклоняться от встреч с любыми силами, из какой бы бездны они не исходили. Он должен вмещать все, не отождествляя себя целиком ни с чем. Каково же тогда отношение всех этих действий к личному высшему «Я» писателя?

Я думаю, что в основе всего должна лежать несгибаемая, чудовищная воля к трансцендентному; писатель-метафизик должен стремиться быть трансцендентное своих самых трансцендентных образов. Проходя через ад, он должен быть Вергилием, а не отождествлять себя полностью с грешником. В небе он должен сохранить отблеск противоположной реальности. В идеале его высшее «Я» должно быть неким аналогом Божественного Ничто, неким вечным холодом, трансцендентным по отношению ко всякой движущейся реальности.

Что же касается искусства, то для писателя-метафизика его искусство должно стать его личным путем. Таким образом не метафизика становится сферой искусства, а само искусство, по крайней мере, в отношении к его творцу становится формой метафизики.

Остается сказать кое-что о нашей ситуации русских писателей. Универсальный метафизический опыт здесь вполне может совмещаться с определенной литературно-философской традицией: ведь в основе русской литературы лежит грандиозная, еще не раскрытая, философия жизни, которая постепенно расширяется до бездн метафизики. Границы этого расширения не определены и не могут быть определены. Но ее «подтекст» связан как с непрерывно углубляющимся пониманием России, так и, по крайней мере, со специфической концепцией человека...

Русский писатель стоит, таким образом, перед лицом Сфинкса (Россией). Но этот Сфинкс одновременно находится и внутри его души.

По теме транс-Бездны настоятельно советую почитать очень блэковую и атмосферную (прямо про андеграундных антикосмистов (IMG:style_emoticons/default/true_black.gif) ) повесть "Дорога в Бездну".

а сам подрабатывая тайно сосницким у мужычков на лавочке.

Уточнение: двач-мем "сосницкий" имеет всё-таки значение "школота", а не "верхнеприводной пассивный гомосексуалист" (слово "г(IMG:style_emoticons/default/12.gif) й" не произносим, чтобы вдруг не получилась ЛГБТ-пропаганда среди сосницких) (IMG:style_emoticons/default/genius.gif)

[vosmidesijatye]

Ты уж меня извини, но я это слово - сосницкий- буду использовать по своему (=гомомужык) назначению. Уж больно оно мне в таком значении нравится. (IMG:style_emoticons/default/smile1.gif)

[psychonaut]

psychonaut Спасибо за наводку на БЙГ, слушаю и кайфую, ЙУра молоток, отличный бм рубает!

Мне только этот нравится. Юра даже как-то к нам приезжал, ему дорогу туда/сюда оплатили, а за концерт он и не срубил. Бухнул чудок и посадили на "Суру" до Москвы. Советую ознакомиться также с Погост, Storming Darkness и Вархорн. Мне как-то не особо такая музыка, но тебе может понраица (IMG:style_emoticons/default/bye.gif)

[vosmidesijatye]

Истэ паним начался за здравие, утонул в акустике и какой-то фигне. Слушаю дэбют. Но - как бы то ни было - отчасти сильная команда!

А вот как Влдмрдр расписал идеально БЛЭК ШЭДОУ - особенно про дыбу и гвн пнрв:

Black Shadow - Война - Негасимое Бездны Пламя! (2010)

[Hostis]

Не, Юра - участник вот этого вот проекта http://www.metal-archives.com/bands/Beyond_Ye_Grave/127110 - ОЧЕНЬ котируемого некоторыми. Зверский и качественный БМ.

А вот каноничное видео - смотреть ЦЕЛИКОМ - АД!

Дааа... Вот так мой диван, моя го*но-гитара и стали знамениты! Эх, молодость, когда я это снимал мне исполнилось 20.

утонул в акустике и какой-то фигне

Влюбился человек, чего вы. Романтика, все дела. Йурий сейчас женится на моей бывшей жене. Искренне и от всей души желаю Йуре и Кате Счастья. Я серьёзно и без иронии.

[waldemardr]

Если кристиан в своем тексте процытирует не самую светлую главу из байбл'ии, как ты на это смотришь. <...> И почему тогда такое резко негативное отношение к кристиан БМ и смертьметалу ? Они войну со злом тоже ведут с топорами и огнем. Тоже вечная война, а че :/

Недавно перечитывал сборник Сорокина "Пир", в связи с топорами и огнём как раз вспомнился отрывок из рассказа "Пепел". Нет, это не по блэку. Но очень по смертьметаллу, в некотором смысле "кристиан", а если отбросить хр-во, то остаётся просто-таки эталоннейшая квинтэссенция Slamming Brutal Death Metal. Вот он:

в качестве муз. сопровождения рекомендуется что-то в духе ABOMINABLE PUTRIDITY, KATALEPSY, GUTTURAL DECAY или TRAUMATOMY

К половине девятого стадион был полон. В центре возвышался круглый красный подиум, убранный гирляндами живых цветов, с огороженным стальным кольцом рингом. На полу ринга алела все та же надпись «ГБ ФИНАЛ».

Шум семидесятитысячной толпы нарастал. Мелькали плакаты с двумя толстолицыми и с надписями «Данила Корень» и «Погребец».

В 21.00 вспыхнули прожектора, пропели фанфары. Стадион заревел. На специально оборудованной трибуне появился президент России. Шум постепенно смолк.

— Дорогие соотечественники! — заговорил президент бодрым сильным голосом. — Сегодня у нас большой праздник. Не только здесь в Лужниках, но и по всей России. Миллионы россиян следят за происходящим. Они с нами! И мы с ними!

Раздалась овация.

— Сегодня — финал чемпионата России по гнойной борьбе! — продолжал президент. — Первый финал первого чемпионата!

Стадион задрожал от оваций.

Президент поднял над головой два кулака. Зрители встали и хлопали стоя.

Едва овация смолкла, он снова заговорил:

— Три года залечивала наша страна раны. Три года россияне, превозмогая трудности, восстанавливали великое государство Российское. Три года поднималась из пепла Россия. И поднялась! И встала во весь свой могучий рост!

Стадион заревел.

— Три долгих года мы боролись за нашу страну. За наше будущее. И в этой борьбе нам помогали Русская Православная Церковь и лучшие духовные силы страны. Одной из которых стал новый вид богатырского единоборства — гнойная борьба! Именно гнойная борьба оказалась в этот драматический и ответственный для России период поистине народным видом спорта, пробудившим нацию ото сна и объединившим здоровые силы страны. Но я хотел бы подчеркнуть — гнойная борьба — это не просто новый вид спорта. Это могучий сплав двух великих традиций — русского богатырского единоборства и православного великомученичества. «Через муки к победе!» — вот главный лозунг гнойной борьбы. Эти слова вошли в наши сердца! Это боевой дух нации! Это то, что объединило нас! Что помогло нам выстоять!

Снова вспыхнула овация.

— Гнойная борьба раскрыла дремлющие в народе силы, воодушевила и взбодрила россиян. В гнойном единоборстве захотели участвовать тысячи российских парней от Сахалина и до Москвы, от Грозного до Минска! Славные имена героев у всех на устах! Борис Дорожкин и Коля Пресс! Саша Колобок и Александр Данилов! Шамиль Сабоев и Пересвет! Страна гордится ими! Гнойная борьба стала массовым движением! А русские парни стали богатырями!

Раздался рев и одобрительный свист. Президент помолчал, потом резко опустил на трибуну два сжатых кулака и пристально обвел злым взглядом людскую массу:

— Они думают, что мы не сделаем? Так?

Стадион притих.

— Что будем по-тихому? Так? Будем не радоваться? Так?

Голос его звенел в голубоватом от света прожекторов пространстве стадиона.

— Сделаем! Так сделаем, что поймут! И будем делать не по-тихому! Так? Будем делать по-громкому! Так? Так по-громкому, что будут радоваться! И мы будем радоваться! Как честные! Как люди!

Он ударил кулаками по трибуне и сошел с нее.

Неистовый рев восторга сотряс стадион. Люди вскочили с мест, замахали руками, заулюлюкали и засвистели. Прожектора потянулись к центру стадиона и осветили ринг. Раздались фанфары. Ожил голос диктора:

— Внимание! Начинается финальный бой за звание чемпиона России по гнойной борьбе! Синяя метка — Данила Корень, красная метка — Погребец!

И сразу в северном и южном выходах показались две движущиеся к рингу платформы — синяя и красная. На синей копошились люди в синей форме, на красной — в красной. Как муравьи вокруг матки, они суетились вокруг двух огромных тел, сплошь обмотанных соответственно синими и красными пеленами. Это были туши сибиряка Данилы Корня и ставропольца Погребца — финалистов чемпионата России, легендарных единоборцев, одержавших не один десяток побед. Оба финалиста полулежали в специальных креслах.

Как только платформы подъехали к рингу и остановились, стадион вмиг смолк.

Началось распеленание. Проворные руки стали осторожно снимать пелены с тел финалистов. Чувствительные микрофоны транслировали каждый шорох, и зрители оцепенели на трибунах. Когда распеленание дошло до последнего слоя пелен, финалисты застонали — пелены присохли к гнойным ранам, к фурункулам и язвам.

Началось отдирание. Финалисты дико, утробно закричали. Стоны и крики их разнеслись по пространству стадиона, и благоговейный шепот пополз с трибун.

— Иeбана! Иeбана-а-а-а! Иeба-а-а-а-ана-а-а-а!!! — ревел Данила Корень, когда с его фурункулезной спины сдирали присохшую, пропитавшуюся гноем пелену.

Фурункулы покрывали почти все его массивное тело; на ляжках зияли незаживающие трофические язвы, грудь была испещрена старыми и новыми гноящимися ранами.

Погребец издавал глухие утробные звуки, переходящие в протяжные крики, заканчивающиеся стонами и жалобно-злобным бормотанием:

— Бён мать, бён мать, бён мать...

Его плечи, грудь и живот желтели гнойными волдырями; две застарелые рваные раны темнели на боку и ягодице, а спину покрывала сине-зеленая россыпь огромных, в кулак величиной карбункулов с белыми, набухшими гноем головками.

Наконец пелены сняли, финалистам помогли встать на ноги и подняться на ринг.

Овация охватила стадион: нагие единоборцы стояли друг против друга.

Данила Корень при росте 2.12 весил 246 килограммов, имел невероятно широкую грудь, жирную, сгорбленную спину и мощные столбообразные ноги. Отвислый живот его наползал усыпанными гнойничками складками на массивные гениталии с коротким толстым членом и увесисто болтающимися яйцами. Широкая, как котел, голова с пухлым, испещренным шрамами лицом совсем без шеи сидела на необъятных плечах. На темени алела красная метка.

Погребец весил 260 кг и был на 12 сантиметров ниже своего противника. Фигура его напоминала грушу — невероятно широкий таз с нависающими ягодицами был центром этого складчатого, блестящего от пота и гноя тела. Угрюмое одутловатое лицо источало ненависть, синяя метка покрывала неровную голову.

Прозвенел гонг. Единоборцы перекрестились, оттолкнулись от стальной решетки и медленно двинулись навстречу друг другу. Жирные тела их заблестели в свете прожекторов.

Данила Корень уверенно переваливался с ноги на ногу, колыхаясь жировыми складками. Погребец тяжко волочил свое приземистое тело, вцепившись пальцами в шелушащиеся бедра.

— Уeбешу! Уeбешу! Уeбешу! — злобно и хрипло забормотал Погребец, сверкнув полузаплывшими глазами.

— Сходи поссы! Сходи поссы! Сходи поссы! — захрипел Данила Корень и, осклабившись, обнажил гнилые желтые зубы.

Стадион заревел.

Погребец сцепил пальцы рук замком, размахнулся и нанес противнику удар в грудь. Данила Корень крякнул, отшатнулся, отвел правую руку назад и обрушил на бритую голову Погребца.

Зрители повскакали с мест и криком, хлопаньем и топаньем поддерживали своих кумиров.

Первые минуты противники осыпали друг друга увесистыми ударами.

Затем дыхание их сбилось, удары замедлились. Единоборцы стали наносить удары избирательно, целясь в самые болезненные места. Данила Корень бил Погребца в грудь, по волдырям, заставляя их лопаться и брызгать гноем. Погребец сильными ударами растревожил полузажившие плечевые раны противника, гной и сукровица потекли из них. Стоны и крики боли сотрясали жирные тела дерущихся, и многотысячная толпа умножала их собственными воплями.

— Хы, бён мать! Хы, бён мать! Хы, бён мать! — размахивался и сочно бил Погребец.

— И вот, гада! И вот, гада! И вот, гада! — крякал Данила Корень, нанося удары коротко, по-боксерски.

Гной брызгал во все стороны, разлетающиеся капли холодно сверкали в свете прожекторов.

Постепенно удары стали ослабевать, движения противоборствующих замедлились, они вцепились друг в друга и замерли, перейдя в фазу качания маятника.

Публика завопила.

Противники, тяжело дыша, раскачивались и, улучив момент, били друг друга головой. Погребец крутым лбом бил Данилу Корня по гноящимся плечам, Данила размахивался толстой шеей и, как кувалдой, тюкал Погребца по спине, давя круглым лицом карбункулы.

Вскоре в ход пошли колени, раздались звериные крики боли и угрожающие восклицания. Погребец попал пухлым шелудивым коленом в лиловую мошонку противника. Данила Корень заревел и впился ногтями в рану на отвислой ягодице Погребца.

Глухие вопли их слились, стадион неистовствовал. Данила Корень вцепился сопернику в ухо, стал медленно отрывать. Погребец впился зубами ему в плечо, дотянулся рукой до члена, схватил, дернул вниз. Данила нащупал пальцем глаз Погребца.

Два сцепившихся тела зашатались и рухнули на кожаный пол ринга.

Началась уeбония.

Копошась на полу, борцы давили друг друга, били головами, грызли зубами и рвали ногтями. По стадиону пошли волны, зрители кинулись к разделительным барьерам, милиция принялась успокаивать их дубинками.

— Данила, бей! Данила, бей! — скандировали одни.

— Погре-бец! Погре-бец! — ревели другие.

Президент встал в своей ложе, поднял над головой сжатые кулаки. Рядом встали и подняли кулаки премьер-министр, мэр Москвы и министр народного спорта.

Пролетели быстрые минуты всеобщего оживления, и — стадион смолк: Погребец сидел на своем сопернике и, тяжело размахиваясь, добивал его локтем.

— Хы, бён мать... хы, бён мать... хы, бён мать...

Данила вяло сопротивлялся, потом замахал руками, словно отгоняя мух, дернулся и затих.

А Погребец все бил и бил по окровавленному лицу поверженного, хрипло выдыхая с каждым ударом:

— Хы, бён мать... хы, бён мать...

Болельщики Погребца начали скандировать его имя.

Погребец бил до последнего, пока поднималась блестящая от крови и гноя рука. Потом он тяжело приподнялся с трупа Данилы Корня, шатаясь, отошел к решетке, оттолкнулся от нее и со всего маха обрушился задом на лицо поверженного.

Хруст костей и вой стадиона слились воедино...

Потом было долгое чествование победителя.

Окровавленного Погребца обтерли, обернули белоснежной тканью с вышитым Георгием Победоносцем, усадили в золотое кресло, преподнесли 16 подарков.

Все завершилось всеобщей молитвой, пением Российского гимна и салютом.

[vosmidesijatye]

Mahmud_1 Думаю, что ты просто не раскусила Йурия и его проект, это же офигенный БМ, НЕ ПОНИМАЮ, что может в нем не нравится.

[waldemardr]

Недокультов хватает не только в Раше, ...хотя согласен - уже как-то сложился стереотип "ВМ из России? скорее всего вах(IMG:style_emoticons/default/12.gif) й" (а если ещё и названия русскоязычные...) Вот такой от них получился "толк".
По Украине и Беларуси, ЧСХ, ситуация не настолько печальная, да и русский Death (особенно брутальный) вызывает всё больше доверия. А вот по блэку в большинстве случаев лицорука.

[vosmidesijatye]

А все потому что у БМ сликшком одиозные и провокативные для большинсвта недомузыкантов имидж, идеология, история и конкретные персонажи + традиционно чрезмерно переоцененный компонент мистицизма, стадонизма и оккультизма, что привлекает. Но не доставляе.

[waldemardr]

Ещё и потому, что позёрство, wannabe, амбицийпузырение (и элементарный долбоплебсмиящуризм) у "своих" групп, особенно русскоязычных, выпирают более выпукло и смотрятся ракоуродливее (и хохотворнее). Pagan ответвление в этом смысле - вообще фестиваль фейспалма.

[vosmidesijatye]

Mahmud_1 Да не, появляются таланты, появляются.

[vosmidesijatye]

долбоплебсмиящуризм - это что?
ракоуродливее - это как? Раком стоит человек и он урод?

[mondblut]

А в Чёрном Метале, я слышал только одного НС, завязавшегося с Лукавым. Это Лютомысл. Остальные как-то где-то...

Да ладно? Как оватайнятся - так сразу "да ви шо, мы таки не political band, мамой клянусь, хайль сэйтэн". Thunderbolt, Infernal War, несть им числа.

[waldemardr]

долбоплебсмиящуризм - это что?

Спонтанно родившийся хлыстологизм, созданный сращением слов "долбо(IMG:style_emoticons/default/12.gif) б", "плебс", "мишура" и "ящур" (есть такое инфекционное заболевание). В комплексе выражает тяжёлый случай сочетания идиотизма, быдланства, пустопорожности, причём всё это является заразной эпидемией.

ракоуродливее - это как? Раком стоит человек и он урод?

Нет. Рак - здесь в меметичном значении "рак, убивающий /b/", имеется в виду рачность явления.

[vosmidesijatye]

хлыстологизм равно Люцифугизм?

меметичном значении "рак, убивающий /b/", имеется в виду рачность явления.

бэ - это что угодно? И как рак может явлекние убивать? (IMG:style_emoticons/default/headcrab.png)

[waldemardr]

хлыстологизм равно Люцифугизм?

Именно.

бэ - это что угодно?

По сути, так.

И как рак может явление убивать?

Рак (злокачественная опухоль) вообще-то смертелен. В символическом значении может убивать и явления. К примеру, в интернетах. Ключевая аналогия - быстрое распространение злокачественных клеток (и распад чего-либо, по сути, в говно).

[vosmidesijatye]

Осведомлен, вестимо. Просто ты уж больно мудрено выражаешься. А новый Ватейн повторюсь - злее и ДИЧЕЙ чем последние 2. Как вырвавшейся из клетки зверь - Профундис и Ивл самые примеры. Тото!

[vosmidesijatye]

Ну поговорите о чем нить интересном, чтобы мне было что завтра ДНЕМ (когда вы дрых-дрых) почитать! (IMG:style_emoticons/default/25.gif)

[Starseeker]

Ээээ неее, я сюды дисскуссии прищла разводить не с такими как ты))) У тебя позиция такая " пффф,чуваки,забейте, это все рок"))) (IMG:style_emoticons/default/smile1.gif) Такие как ты должны просто читать эту тему и лулзы ловить (IMG:style_emoticons/default/crazy.gif) (лулз - спасибо вам за это слово, научили меня (IMG:style_emoticons/default/smile1.gif) )

Да хоть джаз, блин. Всё одно музыка. И - да - ну реально же яйца выеденного не стоит вся эта "труъ-идейность", если вдуматься. Основатели БМ просто угорали (хоть про того же Квортона вспомните), а кто-то всё ещё спорит (IMG:style_emoticons/default/21.gif)

[SAPOGi]

Сотсирх Сусии потихоньку тяну с рутрекера. А вот Свинец Сатурнианца замер, никто не оживит?. Ну в смысле воткнется на раздачу.

[KoloboS]

Основатели БМ просто угорали

Да, угорали. И "угорая", выполнили свою функцию слепых проводников и создателей определенного вида эстетики и формы, наполнившихся затем содержанием и дьявольской сутью. Они создали Атанор. Да, многие из них ушли на пенсию, обзаведясь выводком креветок и забыв о "славных деньках", когда они прыгали по сцене с пентаграммами. Но какое уникальное явление было выблевано в этот мир ихними слепыми руками? Ш.Бодлер тоже закончил свою жизнь католиком, хотя всю жизнь восхвалял образ мильтоновского Люцифера, и это не делает его творчество менее Черным. И ещё, что всегда мне не понятно в подобном дискурсе, так это то, почему тема рассматривается в статике, но не в динамике? Мало ли чего было тогда, и что там наворотили недалекие волосатые мужики. Важно то, что есть сейчас, что взросло на этой почве, удобренной кровью и пеплом.
Я не котирую oldschool, thrash, весь этот proto-black и т.д. Я считаю, что более молодое поколение последователей Культа Черного Метала куда более подкованное и идеологически, и интеллектуально, и духовно, а самое главное - оно свободно от этой металоидной шелухи, присущей многим "старикам", место которых, за редким исключением - на металлической свалки ржавчины.
Nema.