I. Абсурд Бытия
В руке
Пистоле,
Дрожи нет,
Время нажать на курок
Вот и всё –
Пришёл срок,
Лишь миг и погаснет твой свет!

Ничтожество!
Мразь!
Жизнь твоя – грязь!
Как можешь о ней ты жалеть?
И хотел, но не смел,
И теперь не успеть,
Кормом быть для червей твой удел!

Думал времени много,
А оно уже позади
Готовился, ждал, хлам собирал,
А сам был в конце пути

Пока пулю не встретишь
И не заметишь, жил ты или нет
Всё то, чем был, станет одной из могил –
Твой единственный след

Бессмысленность жизни,
Абсурд Бытия,
Крысы изгрызли
Ворох тряпья
Копошится червями,
То, что было тобой,
Белее костями
Под равнодушной луной

II. Когда Враг Упал…
На помойке заветы
И песни все спеты,
И струны давно молчат

Когда враг упал
И ты один средь зеркал –
Лишь отраженья безмолвно глядят

Их внимательный взгляд
Стал ступеньками в ад,
По которым катился, не шёл

Пройдя девять кругов,
Твой мир лишился основ
Потеряв всё, что ты обрёл?

Мир свободный от тех лживых иллюзий,
Что мысль и дух тянут камнем к земле
К Предрассветной стремится Звезде,
Разорвав творца бренные узы…

Наибольший враг – себе ты сам,
Твой страх – неверность убеждений
Построив замок из тщеславия камней
Ты там сгниёшь в безумстве и забвеньи

III. Мертвенная Тишина
Сомкнуты веки
И звуков нет,
По стойлам застыли
«Вдали» от бед,
Ветер разносит
Отголоски нытья,
Стон по углам
Да молитвы слова…

Лишь слова, но не более, нет!
На поступки наложен запрет!
Скотиной ты вырос тупой!
В стойло! На выгон! В забой!

Зубы сцепи и иди!
Спутников нет в этом пути
Лишь голод и холод
Будут с тобой!
Вой!
Зимой!
Под луной!

IV. Свет Люцифера
Свет Люцифера…
Мы ничто перед ним
Неизвестная сфера
За пределом земным
Кому выжег глаза,
Кого заставил смотреть
И видеть, и осознавать,
И гореть, и гореть!


И гореть! Запрещённым Огнём!
Сотни лет! Быть вашим врагом!
Сотни лет..
В предрассвет! Последней Звездой!
Дороги нет! Земной, на покой
Назад дороги нет…

Восстань, как прежде, Господин
Презревших жизнь волчьих питомцев,
Твой свет прожжёт гнилой сей мир
И пепла столь взметнётся к солнцу!

В яд обратятся воды рек,
Земля могилой общей станет,
Твой род исчезнет человек,
Золу лишь за собой оставив

V. Бессилия Тюрьма
И снова я здесь, в начале пути,
И нет ни сил, ни желания идти
Опять рвёт струна сердце звуком своим,
Свет сокрыт от меня, опять я один…

Разорван…
Первым лучом солнца
Придавлен…
Серым сводом неба
Рассеян…
Холодным светом блеклым
Разостлан…
Мглой свинцово-белой

И только смерть…
И только пустота…
И только разложенье…
Бессилия тюрьма…

Так знакомая боль рвёт внутри всё на части,
Нет желания счастья, не чувства несчастья,
Я один в темноте, нет огня – нет меня,
Я один в темноте и не будет здесь дня…

Думал прошёл, но всё снова и снова,
Давит горло тоска, словно крики немного…
Я вернулся туда, где я всё начинал,
Как забыть, то что будет, как забыть то, что знал?

VI. Веди меня!
Навстречу вечности
С улыбкой беспечности
Не озираясь иду

Земной путь отринув,
Людской образ скинув,
Оковы творца разобью

К неизведанным сферам,
К звезде Люцифера
Вспышкой огня вознесусь

То, что звали мной,
Золой над землёй
Развеется пусть

Словно
Птах бескрылый,
Время застыло –
Больше нет его для меня
Хаоса силы
Меня подхватили,
Унеся, где нет ни ночи, ни дня

Славься, славься Люцифер!
Предвечный источник Огня!
Да будет мой Путь освещён Тобой!
Веди меня!

VII. Homo Vulgaris
От света стремились,
Но удавились,
Петлёй завистливой злобы
Нищие духом,
Сытые брюхом
Вам не сыскать вободы
Молясь друг на друга,
Рассудки недуга
Пытаетесь не замечать
Громче б о гордости,
Чести да совести
С трона навоза вещать

Лишь шакалы вас не осудят,
Но покуда вы не в земле
Щиты лицемерия тащить пред собой будете,
Ведь сломались мечи и доспехи в дерьме

Его вечный свет
Навсегда погас
Для тех, чьи глаза способны
Видеть лишь своей значимости мираж,
Своей и себе подобных

Как не ломай слова,
Но смысла нет
Пробелы в мозгах,
А не между них,
Источник твоих бед
Бери пустое,
Переливай в порожнее
Отрава будет всё-равно
Жалкая и ничтожная

VIII. Le Reniement De Saint Pierre / Отречение святого Петра
А Бог - не сердится, что гул богохулений
В благую высь идет из наших грешных стран?
Он, как пресыщенный, упившийся тиран,
Спокойно спит под шум проклятий и молений.
Для сладострастника симфоний лучших нет,
Чем стон замученных и корчащихся в пытке,
А кровью, пролитой и льющейся в избытке,
Он все еще не сыт за столько тысяч лет.
- Ты помнишь, Иисус, тот сад, где в смертной муке
Молил ты, ниц упав, доверчив, как дитя,
Того, кто над тобой смеялся день спустя,
Когда палач гвоздем пробил святые руки,
И подлый сброд плевал в божественность твою,
И жгучим тернием твое чело венчалось,
Где Человечество великое вмещалось,
Мечтавшее людей сплотить в одну семью,
И тяжесть мертвая истерзанного тела
Томила рамена, и, затекая в рот,
Вдоль помертвелых щек струились кровь и пот
А чернь, уже глумясь, на казнь твою глядела
Ужель не вспомнил ты, как за тобою вслед,
Ликуя, толпы шли, когда к своей столице
По вайям ехал ты на благостной ослице -
Свершить начертанный пророками завет,
Как торгашей бичом из храма гнал когда-то
И вел людей к добру, бесстрашен и велик?
Не обожгло тебя Раскаянье в тот миг,
Опередив копье наемного солдата?
- Я больше не могу! О, если б, меч подняв
Я от меча погиб! Но жить - чего же ради
В том мире, где мечта и действие в разладе!
От Иисуса Петр отрекся... Он был прав.

Шарль Пьер Бодлер (Charles Pierre Baudelaire) (April 9, 1821 – August 31, 1867)
Перевод В. Левика