В 90-х в Норвегии не было никакого тоталитаризма, а вторая волна БМ-а там возникла не как восстание против такой фантастической Норвегии, а по более приземлённым, молодёжным причинам (например, из-за чувства собственной неполноценности). Что касается причины упадка БМ-а, то я своё предположение уже выразил.
Норвегия — это небольшое государство, как уже упоминалось в начале темы. И действительно, в этой стране у власти находятся социал-демократы. Это означает, что большинство предприятий здесь принадлежит государству, и в экономике преобладает государственный капитализм с социальной направленностью. В эпоху зарождения блэк-метала сложилась любопытная ситуация: социальное государство было на грани краха, а люди становились всё более радикальными. Полагаю, именно это и привело к формированию такого радикального движения, как норвежский блэк-метал и все эти лютые перформансы. В сущности, норвежский блэк-метал представляет собой своего рода выражение недовольства социальной моделью государства в Норвегии и церковью, которая её поддерживала, включая правительство. Однако люди не стремились к простым переменам, а искали новую идентичность.
В 1980-х годах, когда происходили все эти события, Норвегия столкнулась с серьёзным финансовым кризисом. Ситуация была настолько сложной, что можно сказать, что дела обстояли действительно плохо, и была сильная безработица и усиливалась преступность.
К концу 1980-х страну охватил банковский кризис — обанкротились крупные банки, такие как Den norske Bank и Christiania Bank, что потребовало их национализации. Безработица достигла рекордных уровней, сохраняясь вплоть до начала 1990-х . Социальные последствия включали рост числа людей, зависящих от пособий по инвалидности, особенно среди пожилых работников, и увеличение преступности, что отражало углубление социального неравенства.
Нефтяной бум 1970-х сделал низкоквалифицированные отрасли (например, судостроение) неконкурентоспособными. Лейбористская партия, пришедшая к власти, закрыла многие государственные промышленные предприятия, что усилило безработицу и социальную напряжённость. Одновременно высокие зарплаты в нефтяном секторе создали дисбаланс в доходах, усугубив расслоение общества.
В 1990-х годах кризис усугубился банкротством компании Norsk Data, лидера в производстве мини-компьютеров, что подорвало доверие к технологическому сектору
В условиях экономических трудностей в Норвегии начала набирать популярность праворадикальная Партия прогресса. Она критиковала элиту и выступала за сокращение государственных расходов, что привлекало все больше голосов на фоне растущего недовольства традиционными партиями, включая консерваторов и лейбористов.
Кризис 1980-х и 1990-х годов заставил Норвегию пересмотреть свою экономическую модель. Государство усилило контроль над нефтяными доходами, создав Государственный нефтяной фонд (ныне — Фонд благосостояния), чтобы стабилизировать экономику и снизить зависимость от сырьевого сектора.
Однако эти меры не сразу решили социальные проблемы: уровень безработицы оставался высоким, а доверие к политикам восстанавливалось медленно.
В 1990-х годах, несмотря на процесс секуляризации, Церковь Норвегии, являясь официальной лютеранской религией, продолжала оказывать значительное влияние на общество. Её статус был закреплён в конституции, а монарх оставался главой церкви.
Однако экономические трудности и политическая нестабильность, характерные для 1980–1990-х годов, привели к усилению критики в адрес церкви. Часть общества воспринимала её как символ устаревших институтов, что способствовало росту антиклерикальных настроений, особенно среди молодёжи.
В 1990-е годы в Норвегии произошло множество поджогов церквей, которые были связаны с субкультурой блэк-метала. С 1992 по 1995 год было зарегистрировано около 50 случаев поджогов, включая уничтожение каркасной церкви XII века в Фантофте в 1992 году.
Участники движения, такие как Варг Викернес, основатель группы Burzum, открыто признавались в своей причастности к этим актам, объясняя их как протест против христианства и стремление возродить языческие традиции.
Исторический контекст: Блэк-металлисты обращались к эпохе викингов, когда христианство насаждалось насильственно. Они рассматривали уничтожение церквей как месть за подавление древнескандинавской религии.
Социальный кризис: Экономическая нестабильность, безработица и разочарование в политике создали почву для появления маргинальных движений. Молодёжь искала альтернативу в эстетике бунта, сочетающей музыкальный нигилизм и языческую символику.
Кризис идентичности: Распад традиционных ценностей на фоне глобализации и иммиграции (особенно из мусульманских стран) усилил интерес к национальной мифологии. Блэк-метал стал частью поиска «аутентичной норвежскости», противопоставленной христианству как «чуждой» религии.
Роль медиа: Скандалы вокруг поджогов и убийств в среде блэк-метала (например, убийство Евронимуса Викернесом в 1993 году) привлекли внимание к движению, сделав его символом антисистемного протеста.
Церковь Норвегии, столкнувшись с вандализмом, активизировала диалог с обществом. Например, в 1990-х годах усилилось сотрудничество с православными общинами, что было связано с ростом иммиграции из России и стран СНГ. Лютеранская церковь предоставляла помещения для православных богослужений, демонстрируя толерантность.
Однако радикальные группы внутри самой церкви (например, консервативные евангелисты) критиковали такие шаги, настаивая на сохранении лютеранской идентичности.
Культурное наследие: Движение блэк-метала 1990-х годов оставило глубокий след в норвежской культуре, став частью её глобального имиджа. Однако сегодня поджоги церквей воспринимаются скорее как маргинальное явление, а не массовый протест.
Религиозный плюрализм: Кризис 1990-х годов ускорил процесс секуляризации, но также способствовал росту религиозного разнообразия. Например, к 2009 году православие стало самой быстрорастущей конфессией (+231%), что связано с иммиграцией.
